А. Олейниченко

О русском браке Эстрид

У Адама Бременского в «Деяниях архиепископов гамбургской церкви» есть небольшое примечание в схолиях, которое всегда вызывало трудности у историков. Собственно надежно не установлено, кому принадлежит схолия, Адаму или кому-то из переписчиков.

Схолия 39(40). Кнут отдал свою сестру Эстрид замуж за сына короля Руси (filio regis de Ruzzia).

Трудности с этой схолией связаны с тем, что, как и во многих других случаях, этой записи пытаются безуспешно отыскать какие-то параллели в русской истории. Но, как и в случае с замужеством Оды, это, скорее всего, случай упоминания другой, некиевской Руси. Очевидно, что такая ситуация не может устраивать норманнистов, так как это ставит крест на их мистификациях истории. Поэтому, вокруг этого короткого сообщения о замужестве сестры датского короля норманнист Назаренко сочинил целую историю с обоснованиями на 50 страниц (вот как важно для норманнизма любой ценой доказывать отсутствие упоминаний некиевской Руси!) про междинастический брак и североатлантический альянс Ярослава Мудрого против польского короля Болеслава Храброго.

Эстрид (Маргарита) (дат. Estrid Svendsdatter; после 994 — между 1057 и 1073) — принцесса Датская, дочь Свена Вилобородого и Сигрид Гордой, сестра Кнута Великого. Адам Бременский сообщает следующую информацию об Эстрид, которую он еще называет Маргарет:

 (Адам Бременский, II,54)

Эта информация подтверждается схолией 64:

Эстрид была сестрой Кнута Могучего (или Великого) (994/995-1035) и Харальда II, короля Дании (1014-1018). Была ли она старшей сестрой братьев или родилась после них не известно. Дата рождения ее может быть, поэтому, определена очень приблизительно, где-то после 994/995 года, спустя год или два после того, как Свен Вилобородый женился на вдове Эрика VI Победоносного. Согласно Адаму ее выдали сначала за норманнского герцога Ричарда II Доброго(гр. 996-1026) сразу после того, как Кнут захватил власть в Англии (не раньше 1017 года). Ричард II спустя какое-то время прогнал Эстрид. Это же подтверждает и схолия 40. 

Схолия 40(41). Ибо Ричард, бросив сестру короля Кнута, из страха перед данами бежал из отечества, отправился в Иерусалим и там умер.

Адам ошибочно приписывает путешествие в Иерусалим Ричарду. На самом деле это был его сын Роберт II Дьявол(ок.999/1000 –Никея, 1035). Французский хронист Рауль Глабр считал, что Эстрид вышла замуж за Роберта II (герцог Норманнский 1027-1035). Несмотря на ошибочное приписывание Ричарду II поездки в Иерусалим, версия Адама все же остается более предпочтительной. Во-первых, это подтверждают и другие источники.

«Выйдя победителем, Кнут женится на Имме, от которой у него родился сын Хардекнут. Рикарду Кнут отдал свою сестру по имени Эстрид. После того как тот прогнал ее, она без согласия брата вышла за ярла Ульва»(Роскилльская хроника)

«Когда он овладел Англией, он решил завязать дружбу с соседями, женившись на Имме, дочери правителя Нормандии Роберта, а его брату Рикарду отдав в супружество сестру Эстрид»(Saxo Gramm. X, 14, 7)

Во-вторых, если бы Ричард хотел женить кого-то из своих сыновей, то, прежде всего, искал бы партию для своего старшего сына Ричарда III. Поспешная женитьба второго сына, который едва достиг 17 летнего возраста, в обход старшего сына выглядит крайне сомнительной. Как известно старший сын его женился только когда ему было около 30 лет в 1027 году на французской принцессе. Кстати, приблизительно столько же было и Ярославу, когда он начал свататься к Ингигерд. Таким образом, версия брака Эстрид с Ричардом II остается наиболее предпочтительной. Но этот брак не мог быть заключен сразу после воцарения Кнута в Англии. Дело в том, что еще была жива жена Ричарда II Доброго Юдит. Она умерла 16 июня 1017 года. Брак с Эстрид мог быть заключен только во второй половине 1017 года. Также косвенно это подтверждается и тем, что Кнут женился на Эмме только в августе 1017 года, а Адам именно со свадьбой Кнута связывает выдачу замуж Эстрид. «Перед августовскими календами повелел король, чтобы вдова Этельреда, другого короля, дочь Ричарда, стала его женой»(Англо-саксонская хроника, 1017)

Судя по всему, Ричард быстро осознал свою ошибку))), потому что уже в 1018 году Эстрид должна была вернуться в Данию. После этого, как мы видим из Адама Бременского, она вышла замуж за ярла Ульва (У Адама это Вольф) и в 1020 году родила сына Свена Эстридсена(1020-1074), будущего короля Дании(1047-1074), с которым общался Адам Бременский. Фраза схолии о том, что именно Кнут отдал свою сестру сыну русского короля, подразумевает, что Кнут к тому моменту стал единоличным правителем Англии и Дании, а это произошло не раньше осени 1018 года, когда умер Харальд II.  Из текста не понятно, каким по счету является брак Эстрид/Маргарет. Но очевидно, возможный брак с сыном русского короля мог произойти либо в очень короткий промежуток в течение 1019 года, либо уже после смерти ярла Ульва в 1026 году. Назаренко совершенно верно замечает, что предполагать русский брак, как третий по счету крайне проблематично. Ярл Ульв был убит в 1026 году по приказу Кнута. После 1026 года на Руси не было ни одного из Ярославичей или сыновей других братьев Ярослава, которые по возрасту могли подходить для 30-летней Эстрид с тремя детьми. Да и нет совершенно данных о том, что Эстрид покидала пределы Дании, бросив детей. После убийства Ульва Эстрид никак не пострадала. Кнут предоставил ей обширные земельные владения. Она принимала деятельное участие в судьбе своих сыновей, которые тоже никак не пострадали. Она носила титул королевы. Ее именем названа вся династия Эстридсенов. Именно благодаря ей была основана первая в Дании каменная церковь в Роскилле. И умерла Эстрид в Дании, и отпевал ее епископ Роскилля. Таким образом, остается предположить, что еще один скоротечный брак Эстрид, если он вообще был, мог приходиться только на 1019 год. Сам Назаренко признает, что уже к зиме 1019-1020 года должен быть отнесен брак с ярлом Ульвом. Получается, что на «русский» брак Эстрид остается крайне небольшой промежуток времени, что уже ставит под сомнение теорию о том, что речь идет о браке с каким-то из княжеских сыновей в пределах Киевской Руси.

На переговоры, утрясение формальностей, поездки, свадьбы и возвращения остается не так много времени. По сути если речь идет о Киевской Руси, то Эстрид должна была носиться по Европе в поисках мужей и только успевать выходить замуж.

Тем не менее, Назаренко пытается обосновать возможность такого скоротечного русского брака Эстрид с одним из сыновей Ярослава Мудрого Ильей, который упоминается в довольно позднем перечне новгородских князей, в приложении к Первой Новгородской летописи.

Назаренко, пытается доказать возможность такого брака через признание даты рождения Ярослава 978/979 г. и попытки обоснования того, что упоминаемый сын Илья уже в 1019 году достиг совершеннолетия. Кроме того, Назаренко пускается в пространные рассуждения  о политических причинах этого брака. Поэтому, обе стороны этой аргументации – и наличие взрослых детей у Ярослава, и возможность политического межгосударственного союза, -  нужно рассмотреть. Пытаясь доказывать любой ценой существование совершеннолетнего сына Ильи у Ярослава в 1019 году, Назаренко игнорирует вполне здравую критику многих исследователей даты рождения Ярослава, как 978-9 год. Как известно эта дата получена на основании статьи 1054 года, где указывается, что Ярославу на момент смерти было 76 лет.  Получается, что Ярослав родился сразу после захвата Киева Владимиром Святым. Эта запись вызывала всегда сомнения, так как явно продиктована была желанием сделать Ярослава старшим из сыновей Владимира. Но в статье 1016 Лаврентьевской летописи указывается, что когда Ярослав в 1016 году занял Киев, ему было 28 лет. Это дает дату рождения 988 год. В статье же 980 года указывается, что Ярослав был только третьим сыном Рогнеды после Изяслава и Мстислава. С учетом того, что Владимир не сразу женился на Рогнеде после захвата Киева, и что он был только третьим из сыновей, и не известно, сколько еще сестер (а их было больше 10 у Ярослава) родилось раньше Ярослава, дата 978-9 год не может быть принята чисто по физиологическим соображениям. При самых осторожных оценках, Ярослав не мог родиться раньше 982-983 года. Д. Г. Рохлин, который провел исследования костных останков Ярослава,  указывает, что Ярославу в момент смерти было больше 50 лет и указывает в качестве вероятного года рождения 986 г. По исследованиям В. В. Гинзбурга Ярославу было 60—70 лет. Основываясь на этих данных, предполагается, что Ярослав мог родиться в период между 983 и 986 годами. В принципе запись 1016 года о молодом возрасте Ярослава не так уж далека от  этих данных и скорее является более обоснованной. Фактически для брака с Эстрид остается только лето 1019 года. На тот момент, если принимать даже раннюю дату рождения 983 год, Ярославу едва ли было больше 35-36 лет. Это означает, что его сыну не больше 16 лет было, и он зачем-то искал срочно невесту ему, причем старше его по возрасту. Эстрид должно было быть уже около 23-24 лет.   Если же дата рождения еще более поздняя и близка к дате 986 года, или основанной на статье 1016 года(988), то у Ярослава вообще не было еще совершеннолетнего сына. Назаренко также ссылается на упоминание у Титмара Марзебургского жены Ярослава, которую захватил Болеслав и Святополк, когда заняли Киев 14 августа 1018 года. «Там же находилась мачеха названного короля. Его жена и 9 сестер;…» (Титмар Марзебургский, Хроника, VIII, 32) Так как брак с Ингигерд обычно согласно хронологии саг относят к лету 1019 года, то получается, что в данном случае, речь идет не об Ингигерд. Русские летописи не сообщают ни об этой жене, оставшейся в Киеве, ни о свадьбе с Ингигерд. Сообщения Титмара отличает достаточно хорошая осведомленность, хотя это и не исключает того,  что его информатор запутался в родственницах Ярослава. Тем не менее, Титмар достаточно точно передает многие детали. Так он правильно указывает, что в Киеве Болеслав мог захватить именно мачеху Ярослава, а не мать его. Рогнеда действительно умерла к тому моменту. О захвате сестер свидетельствуют и русские летописи. Титмар также сообщает о том, что «Гордый этим успехом Болеслав отправил к Ярославу архиепископа названного престола, чтобы тот просил его вернуть ему его дочь и обещал отдать (Ярославу) его жену, вместе с мачехой и сестрами» (Титмар Марзебургский, Хроника, VIII, 33) Скорее всего, эти известия ему сообщил немецкий рыцарь, участвовавший в походе Болеслава. Больше никаких известий с Руси Титмар не успел получить и записать. А к 1 декабря 1018 года он уже умер. Сомневаться в факте таких переговоров нет оснований. Скорее всего, они начались в начале осени 1018 года. Но процесс этот не был быстрым. В Лаврентьевской летописи сообщается: 1018. «Болеславъ же побѣже  ис Къıєва . възма имѣньє . и боӕръı Ӕрославлѣ  и сестрѣ ѥго».(ПСРЛ т.1)

Это означает, что даже к моменту изгнания поляков из Киева переговоры об обмене заложниками не закончились, либо ни к чему не привели. При этом русские летописи упорно не упоминают  никакой жены Ярослава, что требует своего объяснения. Эти события относятся к осени 1018 года. Назаренко тут же придумывает теорию о неожиданной смерти первой жены Ярослава и поспешном сватовстве к Ингигерд. В саге же об Олаве Святом указывается, что в начале зимы 1018-1019 года послы Олава безуспешно ждали на границе Ингигерд. Как выяснилось потом, она была обещана, вопреки решению тинга, Ярославу.

Когда Сигват скальд приехал к Рёгнвальду ярлу, его хорошо приняли, и он там долго гостил. Из письма Ингигерд конунговой дочери он узнал, что к конунгу шведов Олаву прибыли с востока из Хольмгарда послы Ярицлейва конунга, чтобы сватать дочь конунга шведов Олава за Ярицлейва, и что Олав конунг хорошо принял их сватовство. (Сага об Олаве Святом, XCI)

Затем, в саге сообщается, что весной 1019 года снова пришли послы в Швецию от Ярослава.

Следующей весной в Швецию прибыли послы Ярицлейва конунга из Хольмгарда узнать, собирается ли Олав конунг сдержать обещание, данное предыдущим летом, и выдать свою дочь Ингигерд за Ярицлейва конунга. (Сага об Олаве Святом, XCIII)

Из этой записи видно, что переговоры о женитьбе на Ингигерд были начаты еще летом 1018 года. Но к этому моменту еще была жива жена, о которой упоминает Титмар Марзебургский. Это несоответствие, с моей точки зрения, разрешается тем, что жена упоминаемая Титмаром была не официальной женой, а наложницей. Тогда это объясняет, почему переговоры  о браке с Ингигерд были начаты еще летом 1018 года и не были связаны с судьбой этой «жены». Это также объясняет, почему русские летописи упорно молчат о первой «жене» Ярослава. Если Илья был ее сыном, это объясняет, почему о нем опять же не упоминают летописи. Скорее всего, Илья был внебрачный сын и не имел прав на княжеский престол. Но, кроме того, мы видели, что и крайне сомнительной выглядит теория о том, что он был уже совершеннолетним к 1019 году.

По версии же Назаренко получается, что у Ярослава был старший сын от законной жены, достигший зрелого возраста. Отец оставляет его вместо себя на княжении в Новгороде в 1018 году. Затем после неудачной кампании с Болеславом он возвращается в Новгород, куда привозят после обмена и мать Ильи. Тут она умирает, где-то осенью 1018 года. И Ярослав посылает и себе и сыну срочно искать жен. На следующий год играет двойную свадьбу, но Илья умирает. Эстрид спешно вылетает в Данию на поиски очередного мужа и счастливо его обретает в лице ярла Ульва, успевает забеременеть и уже в 1020 году рождается Свен Эстридсон. При этом, русские летописи главного наследника престола вообще в упор не замечают. Илья никак себя не проявляет. Такой себе великовозрастный балбес, которого еще и женили рано. Ярослав оставляет вместо себя в Новгороде Константина Добрынича посадником. Никак не упоминается Илья и когда Ярослав возвращается и пытается бежать за море. Опять же главой Новгорода и основной действующей фигурой выступает посадник Константин. Сам факт довольно примечательный двойной свадьбы наследника престола и Ярослава летом 1019 года тоже оказывается полностью незамеченным. Мне кажется, что это в принципе невозможно. Летописцы могли выпустить информацию о младших детях князей, или об умерших в малолетстве. Но не заметить старшего сына, законного наследника престола, их одновременные практически свадьбы с отцом, они не могли. Ни новгородские, ни южнорусские своды ничего не сообщают из того, что сочинил Назаренко. Теории про сознательное замалчивание летописцами сюда также не подходят, так как если Илья был законным наследником, который рано умер и не оставил детей, информация о нем не представляла никакой угрозы для остальных претендентов на киевское княжение.

Кроме того, на то, что Илья не достиг еще совершеннолетия к 1019 году указывает еще один примечательный факт. Кроме упоминания Ильи в перечне князей новгородских, его смерти и опале Константина Добрынича, есть еще упоминание о ссылке  и убийстве Константина в четвертой новгородской летописи:

В этом сообщении нет упоминания Ильи. Но если связывать эти отрывки, то получается смерть Ильи и опала Константина Добрынича должна приходиться на 1020 год. Эстрид в этот момент должна была находиться уже в Дании. Но самое главное, если бы Илья был взрослым князем, правившим Новгородом и имевшим свой двор и жену, было бы странным ожидать гнева Ярослава на посадника. Сыновья, в том числе и старшие, умирали у князей киевских в Новгороде. Но это не вызывало гнева на посадников. Скорее всего, речь идет о малолетнем сыне, который был оставлен на попечение Константина в Новгороде, и который неожиданно умер. Кроме того, академик Янин вообще относил княжение Ильи к 1030—1034 годам, на том, основании, что в цитируемом тексте, за смертью Ильи и опалой Константина Добрынича Ярослав посылает в Новгород своего сына Владимира. Если Илья умер в 1019 году, то получается, что в Новгороде не было князя аж 15 лет до 1034 года, что также вызывает вопросы. Здесь налицо какое-то нарушение хронологии княжений в Новгороде. Но как бы там ни было, сам контекст перечня новгородских князей также опровергает версию о том, что у Ярослава был взрослый сын в 1019 году, которого он мог женить на Эстрид.   

Кроме этих крайне сомнительных теорий о наличии у Ярослава взрослых детей в 1019 году, Назаренко пытается придумать историю о некоем Шведско-Датско-Русском альянсе, который пытался якобы организовать Ярослав против польского короля и сколотить международную коалицию за счет междинастических браков. По сути, эта теория опирается не на факты, а на общие рассуждения о политической целесообразности. Нет никаких данных ни в сагах, ни в западных латинских источниках, которые бы указывали на заключение каких бы то ни было военно-политических союзов Дании и Швеции с Ярославом Мудрым против польского короля. Скандинавские источники указывают только на заключение брака Ярослава с Ингигерд и то, что для одного из своих родственников она выхлопотала теплое место у Ярослава. Олав Шётконунг ни сам не участвовал в русско-польском конфликте,  и не посылал никаких крупных отрядов на Русь. Из англосаксонской хроники хорошо известно, что Кнут захватил власть в Англии только после смерти в Лондоне короля Эдмунда Железнобокого 30 ноября 1016 года. Только в 1017 году он был провозглашен королем Англии и женился на Эмме в августе 1017 года. Ему постоянно приходилось заниматься усмирением Англии, изгонять или убивать то одних, то других своих противников. Весной 1018 года Кнут борется с пиратами-норманнами у островов возле Англии. После этого, только в 1018 года ему удалось собрать дань с англичан и расплатиться с войском, которое участвовало в захвате

Англии, после чего в основной своей массе оно вернулось в Данию. Тут же англо-саксонская хроника сообщает о том, что «даны с англичанами примирились в Оксфорде»(Англо-саксонская хроника, 1018), но и это примирение было очень шатким равновесием. О том, что Кнуту постоянно приходилось усмирять различные провинции Англии свидетельствуют и скандинавские саги. «Кнут Могучий завоевал Англию в битвах, но ему пришлось еще долго сражаться и затратить много усилий, прежде чем народ там покорился ему. Когда он посчитал, что его власть в Англии достаточно укрепилась, он вспомнил о том, что имеет права на державу, которой он сам не правит, а именно – на Норвегию» (Сага об Олаве Святом, CХХХ). Как известно, о возвращении Норвегии под контроль Дании Кнут Великий задумался только в 1027 году. Таким образом, в интересующий нас период Кнут был всецело поглощен борьбой за Англию. Удержание Англии было более проблематичным и требовало личного присутствия Кнута. Он оставлял Англию только на небольшие промежутки времени.

Ни о каких переговорах, ни о каком-то союзе с ним, для объединения усилий и войны далеко на востоке не могло быть и речи. Он не мог вернуть даже утраченные земли в Норвегии в тот период, не говоря уже о каких-то действиях где-то в Польше. Кроме того, и Харальд и Кнут были сыновьями сестры Болеслава Храброго. Об этом сообщает Титмар Марзебургский:

39.(28.) «…вкратце расскажу о двух змиях, - то есть о сыновьях Свена-гонителя. Родила их ему дочь князя Мешко, сестра сына его и наследника Болеслава» (Титмар Марзебургский, Хроника, VII,39) То же самое повторяет и Саксон Анналист. «У Свена было два сына, которых родила ему дочь князя Мешко, сестра Болеслава…» (Саксон Анналист, Хроника, 1016)

Благодаря этим родственным связям, взаимоотношения Польши и Дании были ровными в интересующий нас период. Ни о каком ухудшении взаимоотношений польского короля с Кнутом или Харальдом не известно. Более того, есть свидетельства того, что польские воины участвовали в походе Кнута в Англию в 1015 году. В таких условиях Ярослав не мог рассчитывать на союз с Кнутом и Харальдом. Но даже если бы каким-то образом послам Ярослава удалось убедить Кнута,  очевидно, что удержание Англии было для Кнута более приоритетной задачей. Назаренко пытается придумать некую синхронизацию действий Ярослава и Кнута в кампании 1019 года. Прибытие Кнута в Данию, он пытается связать с началом очередного раунда борьбы Ярослава и Святополка. Это чистейшей воды выдумка, так как очевидно, что Кнут прибыл в Данию, после смерти брата, чтобы вступить в законные права и унаследовать датский трон, а также подавить возможные волнения, если таковые будут иметь место.  Харальд умер в конце 1018 года. После этого Кнут прибывает в Данию и объединяет в своих руках два королевства. Пробыв в Дании 1019 год, он уже на пасху 1020 года возвращается в Англию. Ни в кампании Ярослава 1018 года, ни в кампании 1019 года Кнут никакого участия не принимал и Ярослава никак не поддерживал. Во время пребывания в Дании Кнут действительно воевал со славянами и самбами (Sclaviae ac Sembiae), о чем свидетельствует Саксон Грамматик (Saxo Gramm. X.14.1), но не с поляками. Sclavi называли западные хронисты обычно не всех славян, а именно западных южнобалтийских славян. Назаренко здесь пытается заниматься откровенными натяжками. Ни Кнут, ни Ярослав не могли друг другу помочь. Практическая польза была нулевая. По сути Назаренко переоценивает роль межгосударственных связей Руси с дальними странами, такими как Дания и Англия. Ни Ярослав, ни Кнут не занимались утопическими межгосударственными альянсами. Кнуту было важно обезопасить границы своего государства и он, скорее всего, искал возможности укрепить связи с ближайшими соседями Дании и породниться с одним из южнобалтийских, славянских князей. Именно этим и объясняется, скорее всего, очередной брак Эстрид. Судя по всему, второй муж тоже не выдержал неукротимую Эстрид (наверное, наступил на те же грабли, что и Ричард)))…). По крайней мере, этот брак должен был продлиться не больше года и уже к зиме 1019-1020 года Эстрид должна была вернуться в Данию, после чего она вышла замуж за ярла Ульва. Причем, как сообщают источники, даже без согласия Кнута. Судя по всему, у Эстрид был непростой характер, так что даже такой решительный и твердый человек как Кнут Могучий махнул рукой и больше не занимался устройством ее семейной жизни.

Таким образом, анализ имеющихся источников не дает оснований считать, что у Ярослава Мудрого были взрослые сыновья в 1019 году и, что кто-то из них женился на Эстрид. Также нет абсолютно никаких оснований считать, что с датским и шведским королями заключались военные союзы. Ярослав опирался только на наемников-варягов, и как я уже писал, под ними летописцы понимают южнобалтийских западных славян, а не скандинавов. Вся теория Назаренко держится на очень хлипком основании, и продиктована единственным стремлением выдать все упоминания Руси в источниках, за Киевскую Русь.  В свою очередь такое упорное стремление приписывать все упоминания Руси именно к Киевской Руси, это не субъективное патриотическое стремление Назаренко приписать какую-то значимую роль Киевской Руси в начале XI века на международной арене, а скорее попытка сыграть на патриотизме, чтобы и дальше распространять норманнистические мифы.